Автор: Плужников Николай Владимирович
(Институт этнологии и антропологии им. Н.Н.Миклухо—Маклая РАН)
Материал создан по результатам
этнографической экспедиции АНО «КИРИЛЛИКА»
в рамках проекта «Дети солнца»,
поддержанного Фондом президентских грантов.
Во второй части экспедиции «Кириллика-2023» мы разговаривали с потомками лесных энцев
Не знаю, насколько это было объективно, но в Дудинке, в Таймырском доме народного творчества (ТДНТ) нам сказали, что тундровых энцев, живущих в Воронцово, которые могли бы рассказать о своей культуре и поговорить на языке, практически не осталось, и мы отправились к лесным энцам в Потапово.
В Дудинке мы нашли тоже потомков этой лесной группы. Несмотря на то, что тундровые и лесные энцы различаются диалектами – это два этнографически разных народа. Мой коллега-лингвист, занимающийся энецким языком – Андрей Шлуинский, считает, что разделение единого этноса, которое привело к возникновению диалектов, могло случиться в XVI веке или раньше, то есть до появления русских на Тазовском полуострове и Енисейском севере.
Героями нашей экспедиции оказались восемь человек разного возраста: Надежда Константиновна Болина 1946 г/р, Зоя Николаевна Болина 1950 г/р, Петр Николаевич Болин 1952 г/р, Светлана Алексеевна Рослякова 1954 г/р, Анна Ивановна Сактобергенова (Болина) и Нина Николаевна Болина 1960 г/р, Александр Валерьевич Сигуней 1970 г/р, Демьян Иванович Силкин 1997 г/р. Только двое из них проживают в Потапово – Надежда Болина и Светлана Рослякова. Но у всех остальных кроме Александра Сигунея, который оказался полностью городским жителем, детство прошло в тундре или в лесу среди домашних оленей.
В этом отношении стоит сравнить лесных энцев с тундровыми энцами и нганасанами: вторые в большей степени испытали на себе разрушительную сторону советской национальной и административной госполитики, чем первые. В результате этой политики у тундровых энцев и нганасан было в приказном порядке упразднено оленеводство. У лесных энцев оленеводство сохранилось благодаря советскому ОПХ (опытно-промысловому хозяйству), возникшему в Потапово в 1960-х гг.***. От него сейчас осталось небольшое частное стадо в 400 голов, которое пасут в 40 км от села на другой стороне Енисея две родственных энецких семьи. – Благодаря этому явлению, больше символическому, чем реальному, у людей нет ощущения слома своей традиционной культуры – как это мы видели у нганасан.
ЯЗЫК
Советская госполитика 1970-х годов по отношению к языкам малых народов и к самим народам на Таймыре была единообразна, но в традиции расселения последних полутора столетий у лесных энцев смешанные браки были обычно с ненцами, которые говорили на родственном языке. Поэтому в семье обычно возникало ненецко-энецкое двуязычие: Мать, у нашего отца была ненка. Мы эти два языка знали: и энецкий, и ненецкий одинаково хорошо. (Зоя Болина) А в нганасано-долганских семьях (см. об этом выше) говорили на русском. Итог, впрочем, оказался тот же: пройдя через школу, дети поколения 1960-х и позже отучались от родного языка.
ФОЛЬКЛОР
Героический эпос у лесных энцев еще остался – в сокращенной прозаической форме, перейдя в жанр сказки. Мы записали от Зои Болиной одну такую сказку «Пуши и Касали» в категории «истории о злоключениях и страданиях героя» (см.выше). По содержанию она похожа на авторскую нганасанскую, записанную от Светланы Аксеновой. В ней младший брат ищет старшего, ушедшего в работники к богатым оленеводам. Младшего, маленьким мальчиком забирают у умирающей матери другие богатые оленеводы. Когда он у них подрастает, то за пережитые невзгоды его чудесным образом (вероятно, предки – в облике полярной совы) снабжают красивой одеждой и оленьей упряжкой. Из замухрышки он превращается в прекрасного юношу, уезжает от своих благодетелей на поиски брата и, в конце концов, его находит.
Другая сказка от Зои Болиной – «Потерявшийся мужчина» относится к широко распространенной в Сибири прозаической категории «путешествий на тот свет», но имела особенности, нехарактерные для этого жанра – эпический размах: там и песни были, этого молодого парня, такие задорные, когда он еще был молодой человек, и шамана (Зоя Болина). Другая особенность этой сказки – ее поучительность, характерная для коротких детских сказок: мудрость в том, что человек познал одиночество, когда его не слышат и не видят. Он в свое время всех игнорировал и ему дали урок… (Зоя Болина) По содержанию и развернутости эта сказка сильно отличается от подобных ей: герой, попавший в Нижний мир, при помощи местного шамана перерождается в человека из Нижнего мира, женится, а потом со своей женой возвращается в Средний мир. Перерождение происходит благодаря огню очага, в котором сгорает его субстанция Среднего мира. Сказка была записана на русском языке, Зоя Болина говорила, что ее рассказывал отец по энецки, переходя временами на ненецкий язык, включая песни. Почему это происходило, рассказчица объяснить не смогла.
Еще один текст от Зои Болиной представляет известный среди народов Сибири вариант библейской истории о Вавилонской башне: в нем древние люди решили добраться до неба, чтобы посмотреть, как там живет Создатель Тено-Нга. Они поставили друг на друга множество лестниц, но на полпути их встретил посланник Создателя, который сказал, что людям на небо доступа нет. У посланника были надеты большие железные рукавицы (и сам он был огромен) – он хлопнул ими, и поднялся страшный ураган, который разрушил лестницы и разметал людей по всей земле. В результате у людей отшибло память, они стали говорить на разных языках и перестали понимать друг друга. Этот текст перекликается с шаманским ритуалом у алтайцев (с которыми энцы могут быть связаны своим происхождением), где шаман с душой жертвенного коня поднимается по лестнице и на полпути передает эту душу посланнику с Верхнего мира (Анохин, 1924, с.9).
У лесных энцев нам не встретились сказки про трикстера, но небольшие детские поучительные сказки, также как и сказки о животных – сохранились. Светлана Рослякова занимается родным языком с детьми из детского сада. Поэтому ее авторские сказки и песенки (которые учат дети) ориентированы на дошкольный возраст.
КАРТИНА МИРА
«Потерявшийся мужчина» отражает представление лесных энцев о смерти и Нижнем мире, где живут мертвые: В Нижнем мире, вроде как, то же самое – вот те же самые олени, те же самые люди, они еду ту же самую едят и почти всё также, как и в Среднем мире. Но только в Среднем мире люди умирают и попадают в Нижний мир, а в Нижнем мире они вечно живут, у них нет смерти. Они живут всегда. (Зоя Болина)
Еще один сюжет – тоже распространенный у народов Севера в виде меморатов прекрасен по живости изложения: Отец рассказал – это однажды произошло в лунную ночь зимой: «Я еду, вдруг слышу, что сзади кто-то меня обгоняет, прямо слышу, дыхание оленей. Я оборачиваюсь, смотрю, олени большие какие-то, на нарте величаво сидит мужчина в сукуе». И вот он так мимо него промчался, отец говорит: «Такая спина у него прямая! Я так смотрю, думаю, кто это? – И не узнаю, он мимо меня так и вперед. Слегка оглядывается, как будто меня призывает, мол, догоняй, мне прямо так стало – задор какой-то появился. Кто же это меня вызывает на соревнование? Я прямо так начал погонять оленей и за ним еду, еду, еду, а он едет и меня слегка, как будто подзадоривает, мол, догоняй. Потом на каком-то этапе я как-то вздрогнул, думаю, кто это? Остановил оленей, а никого нет. Так остановился, впереди следа нет, что это? Тут я вспомнил, что есть хозяин или дух тундры, который иногда так уводит людей. Я остановился, меня прямо так колотит, я закурил, потом подумал, да, это он. Надо нарты повернуть в обратную сторону, этот след хореем перекрестить и сказать обязательно такие слова: «Хоу, хозяин тундры, я тебе не соперник, ты меня больше не зови». Прямо без оглядки поехать обратно по санному своему следу. Наверное, он меня так завлекал, а потом все-таки подумал, что у меня так много детей (а у нас было 10), как же они останутся без него – кто их кормить будет, одевать? Поэтому он меня отпустил». (Зоя Болина)
ОБРЯДЫ
Также как многие народы Сибири и Севера, лесные энцы при многих жизненных проблемах «кормят» огонь очага (а сейчас – печки). У энцев сохранились развернутые представления о языке огня в связи с этим жертвоприношением. Она (обряд обычно проводит хозяйка) так сядет, послушает, как огонь принял ее подношение, и еще будет смотреть за пламенем, как пламя себя ведет, какие звуки издает огонь: то он ш-ш-ш, начинает, то х-х-х, то потрескивает, то сладкие такие причмокивания или резкие звуки, и даже поленья в разные стороны расходятся, и пламя резкие движения делает; как искры летят, куда они падают – в разные стороны или в сторону солнца, или в сторону заката. Брали внутренний жир принесенного в жертву оленя. А в жертву приносили оленя путем удушения. Я сама присутствовала на таком обряде. Мой дедушка в те давние времена, он был старый уже. Этого оленя звали, я даже помню, Неварий. Этот внутренний жир, он такой беленький, его надо хорошо просушить, и тогда он очень долго может храниться. (Зоя Болина)
Говорят, что иногда давали два имени – для того, чтобы духи блуждали и ребенка не нашли. (Зоя Болина)
У энцев, также как и у нганасан не было общественных священных мест, имелись лишь предметы, воплощающие семейных духов-охранителей, они также хранились в священной нарте, но их мог видеть и обращаться к ним лишь глава семейства, мужчина.
Дед Петра и Зои Болиных в качестве такого культового предмета обладал медвежьей лапой. Когда Петру исполнилось семь лет, дед его этой лапой посвятил в охотники.
Если мужчина погибал, то за семейными святынями ухаживала его жена. Вопрос о наследовании этих вещей в современном мире, естественно, очень важен. Мои братья, когда родители умерли, на Прилуках [место напротив Потапово на другой стороне Енисея] повесили нашего семейного охранителя на дерево высоко, чтобы его никто не трогал, никому не показывали, где и какое место. Никто не знает, где он, я даже не знаю. Люди говорят, чтобы в музей сдали. Нет, у нас запрещено это делать. (Светлана Рослякова) По поводу музея – стоит сравнить с нганасанами (см. выше).
ОБЫЧАИ
У нас есть такой обычай, называется Узетер – гостинец в руку. У нас из чума без гостинца не отпускают по обычаю, обязательно нужно гостю дать какой-нибудь гостинец в руку, чтобы гость ушел не обиженный. В те давние времена меха дарили, детям обязательно посуду или какой-то тонкий мех для малицы, или женщинам камуса хорошие дарили, мех, ребятишкам – маленького теленка могли подарить. Все же по-разному жили, хорошее мясо, рыбу хорошую дадут обязательно, в общем, чтобы человек из чума с пустыми руками не уходил. Моя матушка мне говорила: «Соблюдай всегда этот обычай, потому что тогда в доме у тебя всегда будет достаток». Если ты человека приметил, что-то ему в руку дал, какой-то гостинец, человек уйдет от тебя довольным. При прощании всегда, если человек очень понравился, то говорили: О тебе всегда буду думать хорошо! (Зоя Болина) Этот обычай распространен у многих народов Сибири и Севера, у соседних и родственных – ненцев он имеет сложный и разнообразный регламент: что кому дарится – в каких случаях (Яптик, 2018).
ТРАДИЦИОННЫЕ НАВЫКИ
С традиционной одеждой ситуация такая же, как и у нганасан, с той лишь существенной разницей, что лесных энцев сильно меньше. Эта одежда близка ненецкой, где издавна использовалось разноцветное сукно. В фестивальном мире традиционный орнамент может иметь больший размер, чтобы одежда выглядела эффектней, а цветовая гамма может быть более пестрой. Как и у нганасан, обувь также не имеет фабричной замены, и сохраняет свой традиционный облик из-за местного климата.
По поводу охоты нам удалось записать интересный текст от Петра Болина: Мы обитаем в лесотундровой зоне, там есть лайды – открытые места, никто здесь больше такой охотой (на диких оленей), как мы, не занимается. Для этого нужны две или три упряжки. Одна упряжка – это выбирают такого, который хорошо гоняет оленей. Обычно был этим я, тем более, что молодой. А два стрелка – они сзади тоже на оленях, они отстают. Моя задача – просто ехать за этими дикарями. В конце концов, дикие начинают делать круг и они, да, они всё равно сделают круг и пройдут, ну, буквально рядом с этим последним человеком – это их такой закон. Почему мне с детства нравится эта охота? Потому что это, как бы, спорт, и все на равных: и дикие на равных, и мы на равных. (Петр Болин)
Другую интересную автобиографическую историю нам рассказал Демьян Силкин:
Когда я в четвертом классе учился, у меня же старший брат охотиться любит, все, я думаю, тоже пойду. Первый раз не получалось ставить, потом к отцу подошел, но отец у меня уже инвалидом был, не мог сам ходить, он мне нарисует (отец был оленевод и яркий самобытный художник), как ставить примерно, сколько, расстояние какое, нарисует все – я с этой бумажкой иду в лес. Все поставил, и он говорит: «Часто не ходи, не проверяй, буквально дня через три». Все, я пошел, только начали попадаться куропатки. Также сети тоже на Енисее ставим по осени – тоже все рисовал, все по этим рисункам. Потом зять нам помогал еще, так и научился. (Демьян Силкин)
КУХНЯ
Грибы мы не собирали – у нас как-то не принято было, но вот ягоду мы, конечно, очень много собирали. И часто еще ходили, знаете, за чем? – За смолой, вот эту серу собирали. На всю зиму собирали эту серу. У нас прямо было, знаете, как план, чтобы вот на всю зиму собрать вот эту, вот этой смолы, серы. Потому что мы приезжали в Носок, а чем угостить своих друзей? Ну, чем угостить? Вот и пригодилась, конечно, наша сера, и все жевали. (Анна Болина) [Поселок Носок находится уже в зоне лесотундры – смолы там особо не соберешь.] Листья брусники сушили, березовые листья. Когда вот только начинают опадать. Их собирали, сушили и чай пили. В детстве, я помню, у нас были личные олени и среди них были дойные – мы их доили. У оленей много молока нет, ну пол литра, может, наберешь. Еще ведь теленок сосет ее. Вот наберет мама молока, туда ягоду и получается как что? – Как йогурт! У оленей молоко густое. Туда ягоду насыплет мать, перемешивает и вообще вкуснятина. Сейчас уже давно не доят оленей. Ну, их приручать надо же. Вот теленка приучат к хлебу, он взрослеет. (Эта олениха) потом смирная – людей не боится. (Надежда Болина) Лесные энцы, пожалуй, единственные, из самодийских народов, кто доил оленей. Этому они могли научиться при контактах с енисейскими эвенками. Однако до сих пор доят оленей возможные дальние родственники энцев – народы Южной Сибири и северной Монголии, тувинцы-тоджинцы и цаатаны.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР
Вопрос о том, какие должны быть настоящие энцы, задавался всем нашим героям. Все они отвечали очень схожим образом, но самую яркую характеристику представила Светлана Рослякова: Настоящий энец – он как ветер у нас, как солнце. Они хорошо рыбачат, охотятся и хорошо на оленях ездят. Вот такие они добрые и красивые. Душа открытая. Энки-женщины хорошо шили, очень любили своих детей, очень работоспособные были. Преданные. (Светлана Рослякова) По этому поводу можно сказать: лесные энцы традиционно были одним из самых имущественно бедных народов Таймыра, и поэтому важными качествами по отношению к бытовым невзгодам оказывались веселый, неунывающий характер у мужчин, а у женщин – любовь к детям и верность. Подобно лесным энцам имущественно бедными «нестяжателями» оказывались многие этнические культуры таежных охотников и рыболовов. Однако мы не обязательно найдем эти энецкие качества вписанными в их систему ценностей. История лесных энцев за последние столетия показывает, что их всегда было мало, и они всегда жили в иноэтническом окружении. Об этом же говорит их язык, грамматически более размытый, чем родственные – ненецкий и нганасанский. Поэтому система ценностей лесных энцев представляла их как идеальных партнеров – контактных, обаятельных, надежных и честных.
СОВРЕМЕННОСТЬ
Дудинка – интернациональный портовый город, бывшая административная столица Таймыра. В городской жизни этнические навыки и качества обычно не находят себе применения и нередко оказываются обременительными.
Зоя Болина смогла найти себе идеальную нишу в качестве методиста по энецкой культуре в Таймырском доме народного творчества (ТДНТ). При общей незаинтересованности современных детей в обучении языку своих предков, у Зои появилась ученица – умница и красавица 12-ти лет, которую Зоя обучает энецкому языку. Еще две наших дудинских героини – Нина Болина и Анна Сактобергенова относятся к энецким энтузиастам по сохранению родного языка, фольклора и этнографии. Вместе с Зоей они занимаются составлением учебных пособий для детей.
Александр Сигуней в свое время был отправлен в Петербург в качестве юного дарования и окончил там среднюю художественную школу им. Иогансона при художественной академии им. Репина. Там он получил профессию скульптора, но в академию не поступил. Вернувшись в Дудинку, Александр освоил ремесло костореза. Как творческого человека его интересовала мифологическая сторона культуры его предков. Одна из ярких его работ – большой идол с глазами из железнодорожных костылей украшает вход в ТДНТ. Позже, в 2009 г. он со своим напарником вырезал из шестиметровой лиственницы скульптуру святителя Николая Чудотворца, который стоит на двухметровом постаменте перед зданием управления порта. Через два года после этого Александр крестился и стал пономарем-алтарником в дудинской Свято-Введенской церкви. Языческая тема естественным образом ушла из его творчества.
Самый молодой наш герой – Демьян Силкин, сын известного на Таймыре самобытного художника-оленевода Ивана Силкина, начал рисовать уже после смерти отца, тоже самостоятельно. Демьян закончил Таймырский колледж и получил диплом учителя физкультуры. Сейчас он работает воспитателем в дудинской школе-интернате №1, работа и окружение ему нравятся, рисует он в свободное время, пока для себя.