В Госдуму внесен законопроект о кочевом образовании. Он обязывает создать условия для подготовки к школе и обучению в 1-4-х классах детей из числа коренных малочисленных народов непосредственно там, где живут и ведут хозяйство их семьи
Согласно поправкам, которые планируется внести в ФЗ об образовании, к кочевым школам предъявляются более мягкие требования, чем к обычным. В частности, они могут находиться не в стационарных зданиях.
«Кроме того, в отношении них смягчены санитарные правила. В пояснительной записке к законопроекту сказано: обучение кочевым методом организовано в семи регионах: Чукотском, Ненецком и Ямало-Ненецком автономных округах, Амурской области, Красноярском крае, в Якутии и Республике Коми. Всего в Арктической зоне круглогодично кочуют 4676 семей, где воспитывается более 6,5 тысячи детей, в том числе 2,2 тысячи детсадовцев и 4,3 тысячи школьников,» — сообщает «Российская газета — Урал».
Оленеводы за то, чтобы дети получали образование. Но опыт показал, что перевести их массово на семейное обучение не получится: родителям не хватает педагогических навыков, они весь день заняты хозяйственными делами. Привычный уже дистант в стойбищах и этнических деревнях также малоприменим: слишком далеко от населенных пунктов, да и не везде в тундре имеется устойчивая связь. В кочевых же школах уроки ведут профессиональные учителя.
В основу законопроекта лег опыт Ямала, и это неслучайно: во-первых, регион стал пилотной площадкой внедрения кочевой формы образования еще 10 лет назад, во-вторых, здесь больше всего кочевников в стране — 10,5 тысячи. О том, довольны ли оленеводы уроками в чумах, «РГ» рассказал заместитель председателя Заксобрания ЯНАО Эдуард Яунгад.
Эдуард Хабэчевич, как родилась идея кочевой школы?
Эдуард Яунгад: На Ямале более 10 тысяч школьников относят себя к коренным малочисленным народам Севера (КМНС), из них 3,5 тысячи находятся на полном гособеспечении в 26 школах-интернатах. Их вывозят из стойбищ в поселки и города в конце августа на вертолете. Ребята живут там девять месяцев, домой возвращаются только на летние каникулы. И если дети постарше переносят разлуку проще, то малыши 6-7 лет испытывают огромное эмоциональное потрясение.
У меня есть знакомые — Григорий и Николай Салингеры. Так вот, Гриша, будучи уже взрослым, вспоминал, как ему было страшно, когда его забирали в 1-й класс. Спасло только то, что старший брат Николай уже учился в райцентре. А если ребенок вообще один и никого из родных нет рядом? Некоторые даже по-русски не могут объясниться в этом возрасте.
У нас практикуются интернаты семейного типа, где братья и сестры живут вместе в одной спальне, а днем расходятся по классам. Тем не менее на адаптацию в городе у ребят уходит минимум год. Поэтому мы задумались, как обучать самых маленьких, не отрывая их от семей.
Сколько детей охвачено кочевым обучением?
Эдуард Яунгад: В кочевых детсадах в прошлом году числилось 75 воспитанников, в кочевых школах — 385 учеников. Обучение идет по 18 моделям: методисты постарались максимально подстроиться под особенности жизни и быта. К примеру, в Ямальском районе педагоги круглый год переезжают вместе с оленеводами, ставят чумы и занимаются с ребятами сразу из 2-3 родственных семей. В деревне Лаборовой полустационарное учебное заведение, куда ходят дети из ближайших стойбищ. Они осваивают чтение, письмо, математику, русский язык. А в фактории Паюта под школу приспособили небольшое модульное здание: педагоги трудятся вахтой по 2-3 недели, сменяя друг друга. Пока родители запасаются ГСМ, продуктами, оформляют какие-то документы, дети грызут гранит науки. Правда, учебный год в факториях заканчивается в апреле — в этот период оленеводы начинают перебираться на летние пастбища. Наверстывать упущенное школьникам приходится летом, когда другие ребята на каникулах.
Нет мыслей у родителей: оставим дома, сами всему полезному для жизни научим?
Эдуард Яунгад: По моим наблюдениям, кочевники как раз за то, чтобы дети получали образование, не только общее среднее или среднее специальное, но и высшее. У нас по традиции все хозяйство передается младшему сыну. А если в семье 5-7 сыновей, значит, старшие должны себя найти в чем-то другом. И дело не только в наследстве: на Ямале крупнейшее в мире оленье стадо — 630 тысяч голов. Оленеводческих хозяйств и частников с каждым годом все больше, а площадь пастбищ не увеличивается. Получение образования позволяет реализовать себя где-то не в условиях кочевий.
Как семьи узнают о кочевых школах? Сарафанное радио?
Эдуард Яунгад: В районах и поселках есть управления и отделы по делам КМНС, их сотрудники в курсе, у кого сколько детей, какого возраста. Да и родители сами прекрасно понимают: ребенок должен учиться. А уж в какой форме, решать им — право выбора закреплено в региональной нормативной базе.
В Югре пошли немного по другому пути: организовали в родовых угодьях IT-стойбища. К концу 2022-го их будет уже 69, к проекту подключат 3250 человек, или 67 процентов КМНС.
Эдуард Яунгад: IT-стойбища — это точки, где устанавливают спутниковое оборудование для доступа в интернет. Каждая рассчитана на несколько семей: тундровики приезжают, чтобы воспользоваться порталом госуслуг, пообщаться в соцсетях, продать грибы, орехи и мясо на электронных площадках или поучиться удаленно.
Югре проще организовать онлайн-образование: она находится южнее, а коренное население кочует не так часто и не на такие дальние расстояния, как на Ямале. В тундре интернет зачастую просто отсутствует, весь Крайний Север покрывает только одна спутниковая система, и та американская. К тому же в IT-стойбищах не проводятся полноценные уроки, в основном в них получают задания и потом отправляют контрольные работы. Но мы обмениваемся мнениями и наработками с соседями, в дискуссии по законопроекту участвует сенатор Совфеда от Югры Александр Новьюхов.
Где готовят кочевых учителей и воспитателей?
Эдуард Яунгад: В Ямальском многопрофильном техникуме. Выбирают ребят из числа КМНС, которые и в тундре не растеряются, и способны донести материал на двух языках — русском и родном. Для кочующих педагогов установлена стимулирующая надбавка в 80 процентов к окладу за разъездной характер работы.
Желающих хватает, но им необходимо создать условия для продолжения образования и повышения квалификации в Российском государственном педуниверситете имени Герцена, где существует центр поддержки и развития образования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.
У кочевых школ и детских садов есть как сторонники, так и критики. Так, антропологи считают: невозможно полноценно вести уроки в стойбище, где оленеводы после долгого перегона могут лечь спать под утро. Освещение и отопление в чуме зимой тоже не такие, как в стационарном кабинете.
Эдуард Яунгад: Кочевая школа — исключительно предшкольная подготовка и начальное образование. Этого вполне достаточно, чтобы ребенок потом быстро адаптировался в школе-интернате. А вот обучение в средних и старших классах, где физика, химия, информатика, возможно лишь в стационарных условиях. Наша задача — дать детям качественные базовые знания, при этом максимально долго сохраняя связь с родителями. Если закон о кочевом образовании примут, а, я надеюсь, это произойдет, он вступит в силу уже с 1 сентября 2023 года.
Кстати
Авторы законопроекта о кочевом образовании уверяют, что оно не потребует дополнительных расходов из федерального бюджета. Насколько дорого содержать кочевую школу и детсад? У каждого из семи регионов свои потребности, в зависимости от количества обучающихся кочевников. И финансируются эти проекты по-разному: если на Ямале и в Республике Саха все траты берет на себя региональный бюджет, то в Красноярском крае расходы делят с местной казной, а в Амурской области вся нагрузка ложится на муниципалитет.
Такое образование обходится дороже, чем традиционное: нужно закупать специальное оборудование, вплоть до спутниковых раций, да и группы и классы совсем небольшие. В частности, на Ямале в 2022 году на содержание кочевых детских садов заложено 27,6 миллиона рублей, из них 24,8 — зарплаты педагогов, 1,6 — учебные пособия. Еще около миллиона ушло на питание, ГСМ и прочее. На финансирование кочевых школ направили 187 миллионов, в том числе на зарплату — 109,5 миллиона, закупку мягкого инвентаря — 14, питание — 23.