Ровно 80 лет назад в сентябре 1942 года в состав Карельского фронта вошли все оленные транспорты и сформированы 19-я, 26-я и 32-я армии
Об этих днях и о том, как важной задачей летчиков Люфтваффе стала охота за оленьими упряжками, рассказывает книга Юрия Канева «Оленная армия».
«Главным врагом оленных транспортов в годы Великой Отечественной войны были немецкие истребители и штурмовики, которые буквально охотились за рогатыми красавцами и их лихими наездниками. Наши оленеводы вспоминают о злорадных улыбках экспертов Люфтваффе, из пушек и пулемётов расстреливавших беззащитных оленей. Для многих из них охота на оленьи упряжки была еще и развлечением, способом потренироваться в стрельбе,» — пишет в своей книге Юрий Канев.
Вскоре, правда, сталинские соколы сбили спесь с орлов Геринга. Но в 1942-1943 годы Люфтваффе господствовали в заполярном небе. На мурманском направлении воевали эксперты JG 5 под командованием опытных командиров Хорста Карганико (60 побед) и Гюнтера Шольца (34 победы). В эскадре сражались отличные лётчики — Рудольф Мюллер, Ганс Дёбрих, Якоб Норц, Вальтер Шук, Генрих Эрлер, Теодор Вайсенбергер и многие другие.
Главы из книги приведены с использованием текстов газеты «Красный Север»:
Немцы расстреливали оленьи стада с помощью истребителей
«Помню, первое время немцы наши оленно-транспортные батальоны всерьёз не воспринимали, только летали — оленей распугивали. А потом поняли, что здесь, в Заполярье, олень — это главный транспорт, помогающий оружие и снаряды в пункт назначения доставлять.
Иногда, если нам нужно было незаметно в тыл к врагу пробраться, мы надевали маскхалаты, цеплялись за оленя. Оленя видно, а нас — нет. Так нередко с группой «военных оленей» мы быстро место дислокации меняли и свои тяжёлые зачехлённые пулемёты перевозили.
Когда фашисты поняли, что олень на войне — это враг, они начали расстреливать их. Увидят стадо или одиночное животное, сразу из пулемёта огонь открывают или бомбу бросают. Тундровые олени очень хорошо обучены были, на голос человека реагировали всегда, а многие наши солдаты этого не знали. Олени пасутся спокойно, в это время появляется немецкий самолёт, люди начинают кричать, — как бы оленей предупреждают. А животные, приученные к крику пастухов, вместо того, чтобы разбегаться — собираются в одно стадо. Вот тут-то фашист и даёт себе волю. Помню, много тогда оленей полегло».
Вражеские лётчики с большим старанием охотились за оленьими упряжками. Заметив ниточку райды, они старались незаметно, на планировании, подкрасться и нанести неожиданный удар. Оленеводы стремились использовать для укрытий крутой берег реки, склон горы, или завести упряжку в лесочек, но это не всегда удавалось. Обнаружив свежий след нарт, немецкие лётчики догоняли упряжки и всей огневой мощью пытались их уничтожить. Немало пастухов-оленеводов погибло, много было убито и оленей.
Если в подобную атаку выходил штурмовик «Фокке-Вульф-190 А», вооружённый четырьмя 20-миллимитровыми авиапушками и двумя крупнокалиберными пулемётами (море огня!) или истребитель «Мессершмитт-109 G» с пятью огневыми точками, можно представить последствия подобного нападения на тихоходный транспортный аргиш.
Однажды пара истребителей шутя разогнала целое стадо ездовых быков, перебив и ранив до 80 голов оленей. Ездовой Пётр Григорьевич Терентьев, уроженец Волоковой, очень расстроился из-за этого налёта: «Жалко. Немец ранил моего передового. Олень был свой, личный». Гибель вожаков упряжек оленеводы воспринимали особенно остро, ведь этих животных они воспитывали по нескольку лет, любили и баловали их.
Боец-оленевод Семён Филиппов пришёл на фронт со своей любимицей — белоснежной хабторкой. Во время зимних авианалётов она прикрывала хозяина своей «маскировочной» шкурой, а летом уже он прятал свою красавицу от немецких штурмовиков, закрывая телом в солдатском хаки и плащ-палаткой. Так и пережили войну…
Автор собрал несколько рассказов о встречах наших оленеводов с пилотами Люфтваффе. Им повезло уцелеть в тех страшных атаках, когда германские эксперты не спеша ловили в оптический прицел силуэты ветвисторогих пелеев и плавно нажимали гашетку бортового оружия. И кровь человеческая смешивалась с кровью оленьей….
Три фронтовые истории про оленный транспорт
Ездовой Денис Коткин, уроженец деревни Коткино
«В конце ноября 1942 года меня вызвали к командиру Погодину. Получил срочное задание: отвезти на передовую пакет. Фёдор Ильич Семяшкин и Анисим Егорович Рочев, которые были при оленях, дали мне хороших быков, на которых я в трехсуточный срок и выполнил задание. На обратном пути не обошлось без приключения: в дороге на чистом месте меня заметил вражеский самолёт. Два захода сделал и обстрелял меня с упряжкой. Один мой олень был убит наповал, у второго отбило рог, а одна из пуль срезала кончик хорея. Когда фашистский лётчик делал второй заход, я из винтовки в него послал пять пуль. Но, видимо, без толку: самолёт улетел».
Ездовой Николай Иванович Чупров
«Как-то дали мне пакет срочный доставить на упряжке. Мне говорили: езжай за сопки, а я решил — прямо через озеро. Ночью дело было, а месячно, светло. «Мессер» меня заметил и на меня пикировать. Я оленей положил, а сам в сторону. Пули попали в хорей, в сани, а ни меня, ни оленей не задело. Пакет доставил вовремя».
Ездовой Иван Белугин
«Один олень-нянько так привязался ко мне, что постоянно ходил за по пятам. А на войне, как оказалось, это очень опасное соседство.
Например, посылают меня на боевой наблюдательный пост, и чтобы враг не заметил, надевали белый маскхалат и отправлялись на задание. Вдруг рядом с ним появляется олень Париденя из-за густого чёрного окраса. Ходит ничего не знающий о войне и фрицах олень-солдат рядом с дозорным, тыкается носом в плечо, будто говорит: «Чего это ты по земле ползаешь, поднимайся». Фашисты в Хибинских скалах тут же замечают «оленя-лазутчика», начинают обстрел. Как тогда фронтовые «товарищи» остались живы, одному Богу ведомо!
Что здесь скажешь, не приучено животное к военной дисциплине. Только с 1943 года, когда фашисты активизировались на Карельском фронте, оленьи упряжки тоже стали маскировать. Хоров одевали в белые попоны, и в таком виде олени возили по тундре снаряды и раненых. Это были великие труженики. Тогда же в 43-м погиб Париденя. Отправили его в упряжке в сторону 346 отряда с двумя ящиками противотанковых снарядов. А тут налетели «хейнкели», очередь из трассирующих пуль прошлась по упряжке. Эх, если бы там не было снарядов, олени бы разбежались и остались в живых, а тут… Только голову верного Париденя и нашёл».
Притворились мертвыми на привале
Бывало, оленеводы проявляли завидную солдатскую сметку, спасаясь от налётов вражеских самолётов. Два земляка-малоземельца Николай Вылка и Прокопий Тайбарей однажды решили пообедать. Среди кустов на снегу разложили небольшой костерок, приладили на тагане котелок и принялись варить кашу. Совсем как в родной тундре.
Вдруг из облаков вывалился «мессершмитт» и сразу пошёл на сизую струйку дыма. Оленеводы не растерялись, свалились у костра, как убитые — лишь глазами следили за эволюциями врага. Немец пролетел совсем низко, рассматривая «мёртвых» солдат. Сквозь прищуренные глаза «погибшие» хорошо разглядели лицо лётчика. Не обнаружив достойной его пулемётов цели, лётчик улетел охотиться дальше, а малоземельцы продолжили варить кашу…
Поединок «Мессершмитта» и оленевода на упряжке
Боец-саам Фёдор Степанович Осипов вспомнил как-то историю одного необычного поединка — немецкого «мессершмитта» и оленевода на упряжке:
«Ехал я из Колы. Немец спланировал, на бреющем полёте зашёл сзади и дал очередь из пулемётов. Снег буквально закипел перед оленями. Я сразу развернулся и заехал в лес. А он снова летит низко надо льдом и осматривается, ищет меня. Я сижу на санях, курю, и дулю показал ему. Немец погрозил кулаком, развернулся и начал бить из пулемётов кучно, но я за время уже ушёл в другую сторону. Минут тридцать он гонялся за мной…»
Боец Константин Чупров хорошо запомнил встречу с немецкими самолётами:
«Однажды из пяти оленей, впряжённых в сани, наповал убили двух, а третий был ранен. Но всегда рядом с нами был пулемёт. Под прикрытием пулемётного огня распрягал убитых пелеев, даже упряжь не отрезал».
Командир взвода ОТ Семён Шерстобитов также попал под атаку противника, но сумел успешно выскочить из-под удара:
«Были под обстрелом вражеских истребителей близ деревни Юркино на льду озера. Я был на белых оленях и в масхалате, успел увернуться. У них (оленьего транспорта Северного флота) погибло десять упряжек и двух оленеводов тяжело ранило».
Боец Красной Армии едва не погиб, спасая оленей
Иногда спасая солдат-оленей гибли и получали ранения их солдаты-наездники. Обратимся снова к воспоминаниям Дениса Коткина:
«В декабре 1942 года меня вызвали в штаб и сказали, что я назначен в разведку. Вскоре наша группа из 16 человек отправилась в тыл врага. Я на оленях повёз пулемёт и палатку, а остальные шли на лыжах. В пути пришлось вступить в бой. Мы по команде залегли и открыли огонь по врагу. Чтобы не погибли олени, я связал им ноги и повалили в снег. Почти четверо суток мы держали оборону.…
И вот ночью слышим — усилилась стрельба. А вскоре появилось много наших бойцов. Наша группа рванулась навстречу. А как быть мне? Оленей жалко. Бросился к ним, срезал с ног верёвки и нагнал своих. Мы отходили и отстреливались. Оленей мне опять пришлось связать и повалить в яму. Тут меня и ранило. Пуля попала в шею. Так сильно дёрнуло, что искры из глаз посыпались. Правой рукой пошевелить не мог. Я сбежал в низину, сказал командиру: как олени? Он ответил, что возьмёт их. Потом я потерял сознание…»
«Стараясь скрыться от обстрела, маневрировали между скалами»
В обывательском представлении ничего героического в делах бойцов рогатых батальонов (как окрестили оленные транспорты на фронте) не происходило. Всё обыденно, почти обозно — привёз, сдал груз, забрал раненых. Вот и вся «романтика». Воевали разведчики, снайперы, сапёры, миномётчики. А ведь оленьи упряжки доставляли на передний край боеприпасы и продовольствие, часто под огнём вражеских огневых средств, под бомбёжкой.
Иногда лишь чудо спасало ездовых от гибели. Канинский оленевод И. Латышев вспоминал об одном случае:
«Часто выезжал в разведку с Канюковым Максимом Васильевичем, пастухом оленеводческого колхоза им. Чкалова (село Ома). Во время одной из таких вылазок попали под сильный обстрел. Подсаночных Максима Васильевича словно скосило обстрелом. Сам Максим Васильевич чудом остался жив. Стараясь скрыться от обстрела, маневрировали между скалами и, успешно справившись с поставленной задачей, уже на одной упряжке вернулись в часть».
На волосок от гибели однажды оказался рядовой Фёдор Филиппов. Его воспоминания о боевых действиях: «В одном из боёв был сильно контужен, попал под обстрел. Взрывной волной меня выбросило далеко от саней, а упряжка полностью погибла. С тех пор я плохо слышу».
Бывали моменты почти фантастические. Фронтовик-канинец Григорий Сулентьев рассказывал дочери после войны: «На упряжке вывозил раненных с поля боя и по дороге нос в нос столкнулся с группой немцев, которые, ничего не предпринимая, позволили ему ехать дальше. Немец — он тоже человек, говорил потом Григорий Фёдорович. Жили в чумах, рядом паслись олени. Ходили в малицах. Как могли сами ремонтировали свою одежду».
Награды для бойцов оленно-транспортных рот
Награждали этих скромных тружеников войны достаточно скупо. Из более чем сотни бойцов оленьих транспортов, жителей Ненецкого автономного округа, лишь треть могли похвастаться солдатскими боевыми медалями. И лишь три командира отделений были награждены солдатским орденом Красной Звезды — сержант Ефим Иванович Канев и старшина 3-го ОТр Амос Петрович Выучейский. Старший сержант 4-го ОТр Иван Вынукан кроме ордена был отмечен ещё и медалью «За боевые заслуги».
Единственным, кого отметили почетнейшим орденом Славы III степени среди солдат-ездовых, оказался сержант 3-го ОТр Семен Иванович Семяшкин, всю войну не расстававшийся с талисманами — подушкой и ложкой маленькой дочери.
Рядовой 6-го оленьего транспорта Василий Артеев удостоился двух медалей «За отвагу» — случай тоже редкий.
Все остальные бойцы снежной кавалерии могли похвастаться лишь рубцами и шрамами от немецкой стали и свинца. Личности среди них обнаруживались весьма колоритные. Индигский оленевод Василий Белугин по прозвищу «Гора-Вась», который так хохотал, что весь чум трясся, а по тундре этого здоровяка могла возить лишь упряжка из пяти крепких быков.
Плечистый красавец Егор Ледков, ездовой 2-й оленно-транспортной роты, в сентябре 1943 года получивший тяжелое осколочное ранение в грудь. Одноглазый снайпер и пастух Василий Филиппович Тайбарей из Малоземельской тундры. Опытный ясавэй Прокопий Фёдорович Тайбарей, которого в одном из боев тяжело контузило, засыпало землей в воронке. Все они воевали отважно и достойно выполняли свою задачу.
Уже весной 1943 года североморские и карельские асы жестоко проучили «полярных охотников», любителей безнаказанно гоняться за оленьими упряжками.
19 апреля в ожесточенном воздушном бою гвардии младший лейтенант Николай Бокий (2-й гвардейский полк им. Сафонова) всадил пушечную очередь в двигатель «Bf-109 G-2» «непобедимого» обер-фельдфебеля Рудольфа Мюллера (92 победы). Лучший ас 5-й истребительной эскадры пытался уйти на лыжах, но вскоре был захвачен в плен.
7 мая гвардейцы отправили догорать на земле истребитель фельдфебеля Альберта Бруннера (53 победы), свежеиспеченного кавалера Рыцарского креста.
16 июля завершилась карьера ещё одного эксперта Люфтваффе — фельдфебеля Ганса Дёбриха (65 побед), получившего тяжелое ранение в воздушном бою с сафоновцами.
Всего же за три весенних месяца 43-го наши пилоты и зенитчики уничтожили 43 «мессершмитта», 12 «юнкерсов», 4 «фокке-вульфа-190», 2 «Фокке-вульф-189», изрядно проредив личный состав авиагрупп Люфтваффе, действовавших в Лапландии. После этих боев немецким асам стало не до оленьих упряжек. В 1944 году уже немецкие пилоты с трудом отбивались от армады советских штурмовиков и бомбардировщиков, плотно прикрытых истребительными полками. Инициатива на земле и в воздухе прочно перешла в руки Красной Армии.
Из наградного листа. Ефрейтор Егор Иванович Зотов, разведчик 73-го отдельного батальона ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи), призванный из Ненецкого округа в 1940 году, колвинский ненец, был награжден орденом Красной Звезды:
«30 марта 1944 г. в 14.53 нал постом ВНОС на бреющем полете в зените проследовал самолёт противника типа Ме-109. В результате быстрой подготовки боевого расчета поста был открыт по самолету ружейно-пулеметный прицельный огонь. Самолет был сбит, упал в 8 км от поста по курсу 360. Боевым расчетом руководил ефрейтор Зотов и сам лично вёл огонь из пулемета ШКАС».
Удачной пулеметной очередью Зотов сбил Bf-109 G-4 из 1-го отряда 124-й разведывательной группы. Обер-лейтенант Даутценберг выпрыгнул с парашютом и был взят в плен.
*Глава из книги Юрия Канева «Оленная армия». Издание второе, исправленное и дополненное. Нарьян-Мар. 2016.
Текст: Юрий Канев, г. Нарьян-Мар, НАО
Журнал «Северяне», №3, 2022 г.