Эта хрупкая женщина – руководитель Ассоциации коренных малочисленных народов Севера Ульчского района Хабаровского края, член исполкома Ассоциации преподавателей родного языка и литературы коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока
Подробно о жизни и работе Марины Андусовны попытался рассказать еженедельник «Молодой Дальневосточник«
— Север живет, — считает Марина Одзял. – И он будет жить из-за того, что там живут коренные народы. Я всегда привожу в пример себя. Я привязана к родным местам этнической пищей.
Люди, которые живут на отдаленных от центра региона территориях, они все патриоты, они никогда не покинут свою родную землю. Когда я приезжаю в Хабаровск, я понимаю, что мне предстоит бегать по каменным джунглям. Но когда я приезжаю домой, моя душа наполняется новой энергией, и я не ощущаю, что устала после длительных командировок. Приехала – сразу зарядилась.
— В Хабаровске мало живет и ульчей, и нивхов?
— Может, квартиры и покупают за счет, например, программы переселения. Но постоянно проживают именно в местах, где родились. Они не могут жить без реки, они погибнут без Амура. Невозможно забыть традиции, невозможно забыть вкус пищи, которую ты ел с детства. У меня дочь в два месяца попробовала талу. И никакой реакции со стороны желудочно-кишечного тракта не было. Это генетика.
Рыба
— Что сегодня в первую очередь нужно делать для коренных народов?
— Нужно восстановить те ресурсы, от которых мы зависим, тот природный комплекс.
— То есть проблемы экологии?
— Конечно. Российская ассоциация коренных малочисленных народов доверила мне выступать экспертом в ООН, то есть представлять коренные народы России в международной организации. Ежегодно я выбираю тему, касающуюся именно Хабаровского края, Дальнего Востока. Потому что меня беспокоит наше будущее. А как мы дальше будем жить? Что нас ждет? Эта проблема с лососевыми 2017 года – сегодня яркий пример того, что повлияло на политику в крае. Это связано с мощной экспансией рыбопромышленников.
— Не местных?
— Нет, конечно. Если брать общины коренных народов, которые находятся на территории Ульчского района, то они одними из первых в крае страдают от промышленников. Амур начинается с лимана. Протяженность реки в Николаевском районе 60 километров. Большая часть промышленных предприятий сконцентрирована именно в этом районе. После Николаевского района самая большая часть русла реки приходится на Ульчский район. У нас рыбопромышленных компаний не так уж и много. Они вперемешку с общинами. Рыбопромысловые речные участки коренных народов находятся гораздо выше, чем промышленники.
— То есть сначала лосось идет к промышленникам, а потом, что осталось, в сети к коренным народам?
— Получается, что с 2015 года был официальный запрет Амурского территориального управления Росрыболовства. По распоряжению этого ведомства общинам Ульчского района было запрещено вылавливать летние горбушу и кету. Запрет распространялся только на национальные общины и только Ульчского района.
— А как ульчам без рыбы?
— Все очень просто. Физическим лицам – представителям коренного народа лично рыбачить можно было. Но условие было такое: Амур закрыт до села Богородское, дальше общины идут, им нельзя ловить. А заявки на рыбу пишет все население. Как нам объясняли, если у вас есть право на вылов, вы можете его использовать. Вы можете спуститься в низовье в границах своего района и там рыбачить. Для простых людей это просто невыгодно. Семья, в которой все безработные, где не имеют никакого другого дохода, откуда возьмет деньги, чтобы спуститься на много километров по реке вниз и зайти на рыбопромысловые участки промышленников? А те? Пустят чужаков, чтобы они наловили свою норму?
— Какова норма на представителя коренного малочисленного народа?
— Пятьдесят килограммов лососевых на человека в год.
— Разве этого хватает? А на самом деле сколько нужно?
— Я ем рыбу на завтрак, граммов 200 точно, на обед — уха, ем вприкуску солененькую рыбку, вечером буду ужинать, например, талой. В день выходит килограмма полтора. А если у меня есть подворье, какая-нибудь собачка, так и ей что-нибудь оставить надо, хотя бы хвост и перья.
— Дорогое удовольствие быть сегодня представителем коренного амурского народа!
— Сегодня в федеральном округе Хабаровский край имеет самый маленький лимит рыбы на представителя коренных народов. Например, на Сахалине выходит 300 килограммов в год на человека. В Магаданской области – 200 килограммов в год. На Камчатке — 150. 50 килограммов в нашем регионе – это ни о чем.
Я была вынуждена, выступая в ООН, рассказать об этом и попросить, чтобы эксперты со всей планеты собрались вместе и сделали рекомендации для России. Я попросила провести исследование в части воздействия этой нормы на экономику, на культуру и здоровье коренных народов, на этническое питание. Для нас лосось — это все. Изделия и одежда из рыбьей кожи, мы используем рыбу полностью, даже рыбьи кости.
Нижнеамурские амазонки
— Есть такое блюдо, которое называют амурской халвой…
— Нанайцы называют ее таксОй, ульчи – септулой. Рыба очень долго вываривается в большом котле, в собственном соку, отделяется мясо от костей. В итоге действительно получается блюдо, похожее на халву. В рот кладешь, а она прихрустывает. Это такая вкуснятина! Собственно, это — заготовка к десерту. Потом добавляются ягода, сахар.
— Раньше, наверное, добавляли мед.
— Нет, мед не добавляли. У нас же северный район. Пчелы в Хабаровском крае кончаются в Нанайском районе. Да и липы у нас нет. Ульчи с древнейших времен мощно торговали с китайцами на озере Кизи. Из Китая шли сахар, табак, текстиль.
— Север никогда не был изолирован?
— Никогда. Была торговля, было знание языков соседних народов. У ульчей в языке каждый соседний народ имеет название – и японцы, и корейцы, и китайцы, и коренные народы. Это и торговые связи, и брачные отношения.
— Девками своими торговали?
— Раньше ульчи были очень шустрыми. Они сильно не заморачивались. За женщину нужно было калым платить, поэтому по дороге в Китай смело воровали женщин у нанайцев или тех же китайцев, а потом возвращались к себе далеко на север. Кстати, в Тугуро-Чумиканском районе эвенки до сих пор говорят: «Есть такой народ на Амуре – ульчи. Высокие парни-охотники приходили за соболем. И женщины за ними бежали». Вот так. Даже не приходилось воровать. За ульчами мужчины-эвенки даже не пытались идти вслед. Скорее всего, это были охотники из рода Росугбу. Росугбовские из ульчей были самыми высокими и отличались силой.
— Как-то на одном из фестивалей я видел танцевальный номер ульчского ансамбля «Гива» с коротенькими палками. И в какой-то момент до меня дошло, что это относится к воинскому искусству, а вместо палок когда-то были ножи…
— У нас есть мужской танец, и есть женский. Мужской — с копьями, а женский — с короткими палками. Скорее всего, это прототип нунчаков. Так манипулировать и фехтовать палками могли только древние воины. Может, это были и ножи.
Мы же свою родину отстояли, когда японцы пытались нас завоевать. Согласно нашим легендам на озере Кизи была большая битва между ульчами и японцами. И мы победили.
— Это было в средние века?
— Видимо, да. Один из японцев, который первым побывал в том районе, где сегодня находится порт Де-Кастри, писал: «Я был удивлен. Здесь всем командуют женщины, а мужчины их беспрекословно слушаются».
— Это до сих пор продолжается?
— Да. Эта матриархальность видна, например, в том, что у нас сильно чтят дядьев по материнской линии, мы не считаем их дальними родственниками. До третьего колена они считаются родными. Родовые отношения у нас завязаны по женской линии. По отцовской линии мы такого родства не ощущаем.
— Именно женщины — носители культуры, носители традиций. Женщины более гибкие, нежели мужчины.
— Нужно быть очень мудрыми, чтобы укорениться на границе с нивхами (а они были достаточно агрессивным народом), которые категорически не воспринимали другие культуры, они автохтонны на этой земле. Мы же с ними сжились, мы нашли общий язык, породнились.
Юрий Вязанкин
Ульчей чуть меньше трех тысяч человек. Живут преимущественно в Ульчском районе, в селах Булава, Дуди, Кольчом, Монгол, Ухта, Тыр, в районном центре Богородское, в Калиновке, Мариинском, Софийском. В середине XIX века ульчи жили по Амуру между селениями Ухта на севере и Ади (правый берег) и Кульгу (левый берег) на юге, а также по протокам Амура и озерам Дуди, Удыль и Кизи.
Ульчи сами себя называли нани, ульча — «местные жители». Раньше этот народ называли мангуны и ольчи. С 1926 года принято официальное название «ульчи».