Народные промыслы делают культуру неповторимой. Это традиции, отражающие трудовой и бытовой уклад жизни народа, его эстетические идеалы и верования. Это наследие, которое нужно знать и чтить. И одна из важнейший задач — это наследие сберечь.
Неотъемлемой частью алеутской культуры к моменту прихода первых европейцев был такой народный промысел как плетение из растительных волокон. На Командорских островах традиция использовать плетеные изделия сохранялась вплоть до конца XIX — начала XX века. Но, в конечном счете, «европейские» предметы быта вытеснили значительно более трудоемкие в изготовлении плетеные изделия.
Техника плетения была позабыта почти на целый век. О сохранении культурного наследия мы побеседовали с Ниной Александровной Кияйкиной, признанным мастером народного промысла, благодаря которой была восстановлена полностью утраченная в России техника алеутского плетения.
— Нина Александровна, где вы родились?
— Здесь, на Командорах. Здесь родились и моя мама, и бабушка, и прабабушка.
— Как вы увлеклись плетением?
— На Командорских островах работала Роза Гавриловна Ляпунова, которая занималась изучением культуры русских алеутов. Она предложила мне попробовать воссоздать алеутское плетение, и в 1990 году, уже уехав с Командор, прислала брошюру с подробными иллюстрациями. В 1991 году я стала пробовать работать с травой. Когда позже стала выезжать, увидела как работают другие мастера — глубже окунулась в культуру. Появилось желание работать и с мехом, и с бисером. Сейчас уже 25 лет как занимаюсь.
— А когда стали не только самостоятельно пробовать работать, но и обмениваться опытом?
— Еще до выездов в США, когда только сплела первые корзинки, я общалась с американскими алеутами, приезжавшими в Петропавловск-Камчатский. В 1992 году пришло предложение поехать в Америку для обмена опытом и налаживания первых контактов с алеутами Аляски. Сергей Иванович Мечетин, глава администрации, поддержал инициативу, и я впервые поехала в Анкоридж. В последующие годы были выезды в Фэрбанкс, в Вашингтон, в Чикаго. Меня стали приглашать в школы провести занятия по алеутскому плетению — ездила на острова Прибылова, в Атку, в Кадьяк.
— Где выставлены ваши работы?
— Только в Никольском. В фойе Центра досуга и творчества находится постоянная экспозиция. Плетение довольно сложное, требует времени и усидчивости. Одному мастеру сложно сделать выставку больше.
— Есть перспективы передать навыки плетения? Люди интересуются?
— Интересуются. В студии прикладного искусства ЦДТ регулярно проходят занятия. Но, повторюсь, процесс долгий и сложный. Мой первый класс из 12 учеников занимался еще в музее. До конца свои работы доделали только четверо. Причем, группа состояла из взрослых, что уж говорить о детях. Дети обычно больше хотят заниматься бисером, мехом, это проще.
— Для кого проводятся занятия в студии?
— Для всех, кто старше 5 класса. В том числе, для взрослых. Сейчас мы занимаемся бисером. Раньше я сразу начинала с работы с травой, но, думаю, нужно вместе с учениками заготавливать траву. Иначе обычно школьники к материалу относятся небрежно. Это от непонимания сложности процесса заготовки. Выбрасывать сухую траву — все равно, что выбрасывать бисер, оставшийся после занятия.
— Получается, что первая сложность плетения — заготовка травы?
— Да. Вот почему никто не собирает и не плетет. В одной из книг об алеутах описывается, как автор набрал пучок травы для плетения и спрашивает старую алеутку нужно ли больше. Она отвечает: «Бери. Тебе нужно вот столько травы (широко разводит руки в стороны), чтобы выбрать вот столько для работы (разводит большой и указательный пальцы на несколько сантиметров)». Поэтому на островах, на которые я ездила, мы плели не из травы, а из рафии (рафия – название пальмы и производимого из нее поделочного материала, — прим. ред.).
— Плетение и работа с бисером — две разные студии?
— Нет, я веду один класс. Например, два месяца мы занимаемся только травой, делаем заготовки. Потом отделываем заготовки бисером.
— А вам обучение легко далось?
— Конечно, нет. Очень много пробовала, многое не получалось. Когда познакомилась с американскими алеутами, стала учиться у их мастеров. Когда я только начинала, в Никольском жил и работал художник Илья Павлович Вьюев, автор памятника Витусу Берингу. У него была идея открыть здесь мастерскую народных промыслов, но пришла перестройка. Когда я сплела свою первую корзинку, не самую складную, и отнесла показать Илье Павловичу — он сначала не хотел ее возвращать. Как позже объяснила мне одна знакомая, потому что это была первая за сто лет восстановленная корзинка. Илья Павлович как художник это уже понимал, а я еще нет. Потом я подарила ему другую корзинку, а моя первая работа выставлена в экспозиции.
— Почему плетение называется «шелковым»?
— Как-то знакомая художница, глядя на мою корзинку, сказала: «Надо же, похоже на шелк». Я сразу спросила, читала ли она капитана Кука? Джеймс Кук первым сказал, что алеутское плетение похоже на шелк. (Кук Джеймс. «Третье плавание капитана Джеймса Кука. Плавание в Тихом Океане в 1776—1780 гг.» — прим.ред.). «Шелковым» его зачастую называют за изящность исполнения и бархатистость предметов на ощупь.
— Алеутское плетение — это прибыльное дело?
— Мне большого дохода не приносит, вся прибыль — от продажи сувениров в туристический сезон. Сувениры мы учимся делать на занятиях в студии.
— А в выставках участие принимаете?
— Мероприятия в основном проходят в городе, мы от них изолированы. Заранее не поедешь, работа. Обычно берешь билет за день. А про отмену рейсов по погодным условиям сами знаете. Получается, что очень много мероприятий пропускаем. Да и дорого выходит — дорога, проживание в городе… Зато мы всегда принимаем участие в национальных праздниках в Никольском. И в Америке алеутское плетение востребовано. Сейчас во всем мире мастериц, владеющих мастерством сбора, обработки травы и «шелкового» плетения, не более 10 человек.
— Спасибо за интервью.
Анастасия Комова
Ответственный секретарь
редакции газеты «Алеутская звезда»
(Командорские острова, Камчатский край).